ВЕСТНИК ПЕРВОПОХОДНИКА
История 1-го Кубанского похода и Белых Армий

Тогда (весной 1916 г.) приближалась 2-ая годовщина от начала 1-й Мировой войны.

Россия пережила "Кампанию 1914 года", поразившую всех участников войны грандиозностью и сложностью военных действий, колоссальностью потерь, почти безграничностью необходимого для ведения подобной войны боевого (и всех других видов) снабжения, полного напряжения всех сторон государственной жизни...

Эта ПЕРВАЯ КАМПАНИЯ прошла для России с переменным успехом: неожиданное тяжкое поражение (гибель армии Самсонова) в первые же дни боевых столкновений, полная победа после тяжких боев в "Галицийской битве", стратегический выигрыш Варшавской и Лодзинской операций, решительная победа над турками в снегах Закавказья (Саракамышская операция), - в общем, полная победа в 4-х из 5-ти огромных сражений. Это с несомненностью показало, что Российская Армия, несмотря на ряд весьма крупных, обнаружившихся за эту Кампанию недочетов, все же вполне соответствовала требованиям современной большой войны.

Но - в конце 1914 года - неожиданный удар, почти катастрофа - кончился запас артиллерийских патронов, да и в винтовках - полный недостаток...

Пришлось России пережить страшную КАМПАНИЮ 1915 ГОДА - противники навалились на нас массой своих сил, а нам пришлось отбиваться почти БЕЗ АРТИЛЛЕРИЙСКОГО ОГНЯ, а в Галиции - временами чуть ли не при наличии лишь 50% вооруженных винтовками людей.

Мы несли невероятные потери в людях, потеряли в пехоте почти всех кадровых офицеров, потеряли летом 1915 г. почти все завоевания 1914 г. и территорию 12-ти русских губерний... Казалось, что наступает полная катастрофа. Но вот, осенью 1915 г. поступают первые пополнения в артиллерийских снарядах. А у противника появляются признаки утомления...

*) Доклад, прочитанный 16 дек. 1966 г. в "Русском Инженерном Кружке " в Лос-Анжелесе.

И в начале октября наши лучшие части бросаются в неожиданное короткое наступление, и одерживаются первые после страшного лета успехи (Чарторийская операция).

Но фронт Русский (как уже больше года до того - фронт Западно-Европейский) закапывается в сплошные полосы укреплений. Начинается позиционная война, в которой взаимно истребляется людской состав враждующих армий - потери выражались на Западе в сотнях тысяч человеческих жизней, а территориальный успех - лишь в сотнях шагов (лишь в редких случаях - в немногих тысячах: с осени 1914 г., когда на Западе установились укрепленные фронты, был только один случай прорыва укрепленных линий на глубину 4 1/2 клм.), то есть в лучшем случае происходило "вдавливание", но отнюдь не "прорыв" укрепленного фронта.

Иначе говоря, происходило страшное кровопролитие, но успеха, победы никто в этой позиционной войне не видал... не видал вплоть до Луцкого прорыва в России!

Вот об этом-то Луцком прорыве я и хочу доложить. Я его участник, в чине подполковника Генерального Штаба, и исполнял в течение всего лета 1916 г. обязанности заведующего оперативной частью Штаба 40-го Армейского Корпуса, состоявшего из двух отличнейших наших Стрелковых Дивизий - 2-й Стрелковой и 4-й Стрелковой ("Железной" - так прозванной еще во времена Русско-Турецкой войны 1877-78 г.г.).

Всю зиму в наши тыловые склады везли артиллерийские снаряды и все другие, самые разнообразные предметы снабжения; мы усиленно укрепляли наши позиции и обучали, насколько это было возможно, войска. Делали и попытки прорыва. Таких, крупных, было две: в декабре 1915 г. - на реке Стрыпе, в марте 1916 г. - у оз.Нарочь. Обе стоили большой крови, но успеха не дали.

Но они дали ценнейшее - опыт, который в этом случае не был упущен, а был немедленно тщательно изучен и (что особенно редко бывает) применен к делу, продуманно и рационально.

На войне над всем главенствует стратегия. Со стратегии и придется начать.

К весне 1916 г. наш Германо-Австрийский фронт вытянулся в ниточку от района Риги (мы этим районом еще владели) вдоль Зап.Двины до Двинска (на Петроградо-Варшавской ж.д.) и по извилистой, конечно, но в общем прямой линии от Двинска на юг, до Румынской границы - всего протяжением около 1.000 клм.(верст). Весь этот фронт был почти непрерывно укреплен.

Эта линия фронта пересекала все "Полесье" с его знаменитыми "Пинскими болотами" и болотистыми, почти непроходимыми долинами множества рек этого края. Это Полесье, если и не исключало, то делало чрезвычайно трудно доступной для действия значительных военных сил всю полосу вдоль р.Припяти, на фронте - на востоке, от Сарн до Барановичей, а в 150 клм. западнее - вдоль всего Стохода, начиная от самого его истока - знаменитых "Ста ходов" - в общем, с юга на север - более 200 клм. Эта полоса естественно делила весь фронт на две почти равные части - "Германскую" севернее Полесья и "Австро-Венгерскую" - южнее его.

1/14 апреля 1916 г. Верховное Русское Командование (Верховный Главнокомандующий Государь Император и Начальник Штаба Его ген.Алексеев) собрало в Ставке (Могилеве-Губернском) Военный Совет для утверждения задач летней кампании 1916 г.: разбиралось предложение ген.Алексеева.

Отметим, что все протоколы и переписка по этому вопросу остались в Московском Архиве и мы достоверно знаем только то, что попало в печать.

Ген.Алексеев за первые два года войны бесспорно выдвинулся на первое место среди Русского Генералитета: в кампанию 1914 г. он выиграл Галицийскую битву - нанес тяжкое поражение Австро-Венгерской армии и захватил 3/4 Галиции (я говорю, что это сделал ген.Алексеев, так как Главнокомандующий Юго-Западным Фронтом, ген. от артил. Н.И.Иванов, не обладал ни знаниями, ни характером, необходимыми для главнокомандующего). В кампанию 1915 г. ген.Алексеев (уже с марта м-ца) занимал должность Главнокомандующего Северо-Западного фронта, где он, несмотря на кажущуюся безнадежность положения (почти без артиллерийских снарядов) и на четыре следовавших одно за другим и возраставших в силе и энергии наступления фельдмаршала ф.Гинденбурга, несмотря на огромные потери в людях и территории, выиграл, по признанию самого Германского Генерального Штаба, (по крайней мере, стратегически) это, тянувшееся в общем более полугода, сражение, удержал непрорванным Русский фронт и позже, уже как начальник Штаба Верховного, быстро воссоздал его боеспособность. Впрочем, я не приписываю это воссоздание исключительно ген.Алексееву (или кому-либо другому из старших начальников) - основная причина этого лежит в веками непоколебленном свойстве духа Русского воина быстро восстанавливать свои духовные силы даже после огромных неудач.

Вся обстановка тех дней требовала самого решительного удара, и притом на сильнейшего из противников: войну пора было кончать, и затягивать ее для России было невозможно: тлевшее и усиленно разжигаемое пламя революции почти нигде еще не вырывалось наружу, но признаков ее близости было достаточно. Победа безусловно задержала бы и даже совсем затушила бы это пламя, но нужна была ПОЛНАЯ И БЛЕСТЯЩАЯ ПОБЕДА, а не полу-победа: то есть победа над Германской Армией, а не над Австрийцами. Так безусловно смотрели и наши союзники, но для нас это было еще более необходимо, чем для них.

Поэтому, вероятно, план, предложенный на Военном Совете ген.Алексеевым, и говорил об едином, решительном, и притом максимальными силами, ударе на Германцев (на Вильно): два "фронта" (т.е. две группы армий: Западный фронт - из района Молодечно - и Северо-Западный из района Двинска) должны были концентрически нанести эти огромные стратегические удары, для чего назначалось почти 3/4 всех Российских сил. Остававшиеся вне этого сражения, далеко на юге, 4 армии Юго-Западного фронта, особенно сильно пострадавшие в кампанию 1915 г., не получали участия в намеченном генеральном сражении - их роль должна была наступить позже.

Если теперь, через 50 лет, оценивать рассматриваемые нами события, то приходится заключить, что силы, их качество и подготовка были достаточны для достижения полной победы, но был у Российской Армии и НЕДОСТАТОК, который и СОРВАЛ конечный успех широко и основательно задуманного предприятия. Этот недостаток - две непримиримо враждебные по своим военным взглядам (а как сейчас начинает казаться некоторым - и по своим другим целям) группы среди лиц самого высшего командования. Одну можно назвать Куропаткинско-Сухомлиновской и среди ее "креатур" (как тогда говорили) указать генералов Жилинского, Рузского, Эверта, Бонча-Бруевича, Клембовского, Зайончковского и др. (все - генерального штаба). Их принципиальные противники твердо стояли (в отношении военных взглядов) за Вел.Кн. Николая Николаевича и генералов Алексеева, Лечицкого, Деникина, Каледина, Флуга и многих других, усвоивших новые тактические взгляды.

Но этот вопрос выходит за пределы моей темы. Я только хочу констатировать, что была "непримиримость" и что она сорвала Русскую победу вообще и в рассматриваемой операции - в частности. При этом удивительно, что никто, за 50 лет, не попытался осветить этот вопрос! *).

*) Ген.Жилинский, благодаря неуменью или ошибкам, погубил Армию ген.Самсонова. Ген.Рузский мешал победным действиям 10-й Армии ген. Флуга, а когда он все-таки одержал победу (конец сент.1914 г.), то настоял на его увольнении. Ген.Эверт, по общему мнению, уклонился от удара на Вильну. Ген.Бонч-Бруевич "(злой гений нашей армии) предал (на моих глазах) большевикам ген.Духонина, а на другой день стал нач.штаба при "Верховном Главнокомандующем" прапорщике Крыленко. Ген.Клембовский бы в 1916 г. Нач.Штаба Ю/3 фронта (у ген.Брусилова), и оба они стали у большевиков во главе формирования Красной армии. Ген.3айнчковский (ком. 30-го Арм.Корпуса в Луцком прорыве) сорвал операцию на Ковель своим ложным донесением, а в 1920 г. командовал 13-й Красной армией против ген.Врангеля (в Крыму). Все они (кроме ген.Флуга) - "куропаткинцы" в Русско-Японской войне.

Вернемся к Военному Совету 1/14 апреля 1916 г. Все три Главнокомандующих (генералы Эверт, Куропаткин и Брусилов) протестовали против плана ген.Алексеева, хотя и в различном смысле. Первые двое не считали возможным наступать (они не смогли решиться на это и за все время Русско-Японской войны!). Ген.Брусилов, только что назначенный Главнокомандующим Армиями Юго-Западного фронта, пламенно настаивал, чтобы и его фронт участвовал в общих усилиях в намеченном генеральном сражении. Государь утвердил план ген.Алексеева, но и предложение ген.Брусилова принял, однако с оговоркой, что фронт его никаких добавочных сил и артиллерийских запасов не получит. Действия Ю/3 фронта, таким образом, должны были быть только демонстративными - для отвлечения внимания и, может быть, и сил противника на юг. И начаться они должны были на две недели раньше нанесения главного удара.

Для характеристики настроения и мышления старших генералов, несогласных с полководческими предложениями ген. Алексеева, приведу рассказы участников Военного Совета.

По его окончании ген.Куропаткин подошел к ген.Брусилову и сказал ему приблизительно такие слова: "Охота вам, Алексей Алексеевич, напрашиваться. Вас только что назначили главнокомандующим и вам при этом выпало счастье в наступление не переходить... Я, на вашем месте, всеми силами открещивался бы... от наступательных операций, которые... могут вам лишь сломить шею."

Один же из самых старых, только что смененный с должности Главнокомандующего Ю/3 фронтом генерал-адъютант Н.И.Иванов подошел к Государю и, заливаясь слезами, умолял Его отменить только что вынесенное постановление и не отдавать войск, которыми он командовал с начала войны, на убой ген.Брусилову. Государь отказался менять что-либо из того, что было постановлено.

Таким образом, с первого момента стало ясным, что будет вестись борьба за отмену решений Военного Совета и что воля Государя и ген. Алексеева, к победе не разделяется их ближайшими помощниками.

Ген.Брусилов, во исполнение постановлений Военного Совета 1/14 апреля, принял решение рвать фронт неприятеля во всех своих 4-х армиях, вплоть до Карпат у Румынской границы. Это отвечало демонстративной задаче.

Он, однако, в первом же своем секретном приказе указал для своей правофланговой (северной) 8-й АРМИИ ген.Каледина: "8-я Армия (прорывающая фронт в направлении на Луцк) должна направить свой удар на, КОВЕЛЬ и БРЕСТ (т.е. не на запад, а на северо-запад, и притом на расстояние около 250 клм.), дабы охватить войска противника с юга, и этим облегчить задачу Западного фронта". Это надо пояснить: Германский фронт, при атаке его (на Вильно) генералами Эвертом и Куропаткиным, имел бы два больших стратегических преимущества для германцев: 1) Русским трудно было бы охватить хотя один из его флангов: северный был слишком удален и ограничен Балтийским морем, южный прикрывали болота Полесья. 2) Все четыре отличных жел.дорожных магистрали - а)Варшава-Брест-Барановичи, б)Варшава-Седлец-Волковыск, в)Варшава-Гродно-Вильна и г)Кенигсберг-Ковно-Вильна - были неуязвимы для русского стратегического удара (того времени, конечно), и связь этого удаленного фронта (Двинск-Барановичи)с Германией казалась обеспеченной. Но приведенное выше добавление к первоначальному заданию Ю/3 фронту - поворот 8-й Армии после прорыва у Луцка на северо-запад, на Ковель и Брест, в обход с запада Полесских болот и прямо на перерез всех 4-х жел.дорог, от кого бы это добавление ни исходило (от штаба Ю/3 фронта или от Ставки) - представляется нам чуть ли не гениальным.

Но здесь мы ставим ген.Брусилову серьезнейший упрек: для выполнения этой задачи 8-й Армии нужен был сильный ударный резерв, и его ген. Брусилов МОГ выделить из войск своего фронта - во всяком случае, мог выделить 6 дивизий (3 корпуса) при условии, конечно, не гнаться за большими успехами в своих южных трех армиях. Но ведь их успехи имели очевидное второстепенное (демонстративное) значение. Полагаю, что даже, с развитием боев у Ковеля, Брусилов мог бы перебросить к Ковелю еще около 6 дивизий и развить огромный по значению стратегический удар в отрез всей массы Германских войск, атакуемых нашими главными силами в Литве и Белоруссии...

Мысль о переброске в 8-ую армию войск с юга у ген.Брусилова была, но он будто бы счел это недопустимым, так как такие массовые перевозки не скрылись бы от разведки противника и раскрыли бы Русский план. Но можно было бы начать переброску (по жел.дорогам и походом) только с днем начала артиллерийской атаки, и первые три корпуса (или два из них) все же поспели бы к Ковелю во-время.

Но ген.Брусилов никакого ощутимого резерва 8-й Армии не дал. И в первую неделю сражения он не только не подталкивал ее ударные корпуса, но даже старался сдержать их успехи. О скорейшем захвате Ковеля он не думал - в главном ударе ген.Эверта сомневался... А через неделю (29-го мая) он (точнее - его Нач.Штаба ген.Клембовский) насильно остановил наступление ударных корпусов.

Еще хуже, конечно, сделали другие: они просто "не пошли". Не путем, конечно, нарушения дисциплины, а тем, что добились отмены решений Военного Совета 1/14 апреля, то есть отмены удара Эверта и Куропаткина.

Но моя тема - прорыв Ю/3 фронта.

Как известно, фронт ген.Брусилова имел первоначально изумительный успех во всех 4-х своих армиях, и мы снова овладели значительной частью Галиции и за 1 1/2 месяца боев вывели из строя противника 1.500.000 человек убитыми, пленными и тяжело ранеными.

Но как же совершен этот ряд прорывов? 20 авторов, описания которых я читал, по разному рассказывают об этом. Но все согласно утверждают, что наше командование, в ряде секретных наставлений, ввело новые порядки и приемы действий и потребовало их строжайшего исполнения. Но одни утверждают, что эти "новшества" ввел ген.Алексеев из Ставки, другие - что вся эта подготовка принадлежит лично ген.Брусилову. К тому же критики излагают и самую суть новых методов совсем различно и противоречиво.

Я изложу то, что я сам видел и запомнил.

В состав 8-й Армии входило более 6 армейских корпусов. Они занимали укрепленный фронт на протяжении (по прямой линии) около 120 клм. Штаб Армии находился в Ровно. Прорыв фронта должен был быть совершен на направлении Ровно-Луцк, на фронте около 30 км., тремя армейскими корпусами - 8-м, 40-м и 39-м, из которых наибольший успех был достигнут 40-м. Двумя-тремя днями позднее должен был рвать фронт на Колки и 30-й армейский корпус (в 50 клм. севернее 39-го корпуса).

Итак, описание подготовки 20-ью авторами полно противоречий. Мы, в 40-м корпусе, считали секретные руководства "Алексеевскими", в особенности особо секретную "Белую" книгу (в белой обложке). Ее мы считали написанной лично ген.Алексеевым, и работали строго по ней.

Основные требования сводились к следующему:

а) По сооружению укреплений.

Непрерывность линий укреплений. Внешний их вид - точно мы всюду готовимся к обороне. Сближение с противником всюду вплотную (удаление между передовыми линиями, нашею и противника, не больше 200 шагов). Проводилась мысль (для войск), будто бы это необходимо для надежности обороны (от неожиданного нападения противника). Тип укрепленной позиции: 3 полосы укреплений, каждая из 3-х линий окопов. Расстояния между линиями окопов: 100-200 шагов; между 1-й и 2-й полосами - 1 1/2 - 2 клм.; между 2-й и 3-й полосами - ок.5 клм.

Все сообщения в пределах каждой полосы - только по ходам сообщения, при требовании: пеший человек с винтовкой со штыком на плече нигде не должен быть видим со стороны противника.

Целый ряд требований по внутреннему устройству окопной жизни, в особенности в 1-й полосе.

б) По разведке.

1) Авиационной - впервые фотографируем укрепления противника сверху по способу кинематографии. Съемка наносится на карту, масштаба 1/2 версты в дюйме (такие карты изготовлялись картографическим Отделом по первому требованию войск с планшетов 2-верстной карты, с почти невероятной быстротой).

2) Артиллерийской: наблюдение наземное с артиллерийских наблюдательных пунктов (с утра до ночи) для нанесения на авиационный план всех важных точек, главным образом, вероятных артиллерийских наблюдательных и командных пунктов противника.

3) В междуокопном пространстве: от темноты до рассвета лежат в проволоке противника наши разведчики-слухачи. Желательно, чтобы из ночи в ночь на том же месте слушал тот же человек, улавливая уже привычные для него и новые звуки.

в) По артиллерийской подготовке.

Это - важнейшее дело позиционной войны. По детальному плану наших специалистов (а во главе их стоял наш Инспектор Артиллерии Корпуса, ген.от артиллерии Синицын, престарелый (из отставки), но первый знаток артиллерийского дела в России, много лет бывший Начальником Офицерской Артиллерийской Школы в Царском Селе) весь ход будущей "артиллерийской атаки" был точно определен. В чем именно это заключалось, читатель увидит из описания боя. Но сейчас я все же отмечу два обстоятельства.

1) Такое определение заранее всех деталей стрельбы отнюдь не мешало внесению даже совершенно неожиданных изменений уже во время ведения огня, как опасаются некоторые, - и телефон, и семафорная сигнализация флажками, и другие мероприятия были к услугам артиллерийского командования, если бы это потребовалось. 2) Все батареи должны были быть точно пристреляны ко всем целям заранее, и точные дальность и направление для каждого номера цели записаны. Эта пристрелка должна была проводиться так, чтобы противник не мог определить, к какой цели пристреливаются (например, первый выстрел для получения вилки - перелет-недолет - сделан сегодня, а второй - через 2-3 дня). Пристрелочная стрельба идет все время, но по каким целям - противнику определить невозможно. Пристрелка же во время боя - совершенно невозможна, так как через 2-3 минуты после начала массового огня районы обстрела скрываются в "тьме египетской" - земле и дыме от взрывов снарядов.

г) По службе связи.

В те годы связь была почти исключительно проволочной (телефонной или телеграфной). В позиционной войне это вопрос особой важности. У нас в 40-м корпусе было принято и осуществлено правило: каждые две инстанции, которым надлежит иметь между собою связь, должны быть связаны минимум тремя линиями связи. Например, Штаб Корпуса и Штаб 8-й Армии - 2 телеграфных линии, идущих по разным направлениям, и отдельная телефонная линия из оперативного отделения Штаба Корпуса в оперативное отделение Штаба Армии - точнее: с моего письменного стола на стол подполк.Кусонского в Ровно. Как будто бы в этих условиях связь обеспечена. Но... одна неприятельская бомба может уничтожить всю Службу Связи Штаба Корпуса. Поэтому мы оборудовали в трех совершенно различных пунктах 3 отдельных централи связи Штаба Корпуса, с тем же числом аппаратов, как и в основном Штабе. Чины Штаба в любое время дня и ночи могли начать работать с любой из них.

Еще полнее и надежнее была связь между Штабом Корпуса и Штабами Дивизий. Так же и дальше - к Штабам полков, батальонов и каждой из рот Корпуса. Так же и между соседями.

Отдельно и чрезвычайно полно и сложно работали телефоны артиллерии.

Была в Корпусе и радиостанция, но только одна... (Радио тогда было почти что в зачаточном состоянии).

При таком развитии и устройстве проволочной связи как будто бы перерыв связи, а тем более ее полное прекращение не может грозить нам. Однако, наш командир телеграфной роты шт.кап.Рудковский доложил: связь вполне обеспечена, пока мы стоим на месте, а если мы будем преследовать разбитого врага или, не дай Бог, сами отходить? Весь наш военный провод истрачен, т.е. находится в работе. Запасов его нет. Видимо, не хватает его и на тыловых базах. Его придется скатывать и перевозить на новые места. Мы это предвидим и план переноса линий на все могущие быть случаи у нас сделан. Но все-таки не лучше ли заменить, где можно, военный проводник обыкновенной железной проволокой на обычных телеграфных изоляторах? Приказали заменить.

И за несколько дней до прорыва он доложил: Замена закончена. Где только можно, военный провод скатан и готов к перевозке. Но обычного железного провода истрачено... 2.000 верст. Вот размеры проволочной подготовки!

д) По организации путей сообщения.

Конечно, все дороги были вычинены, многие проведены вновь. Обеспечен подвоз и вывоз всего, что могло потребоваться в дни позиционных боев. При этом приняты были во внимание следующие указания свыше:

Чтобы не было заторов, в особенности в случае спешки, ошибок и даже при панике в обозах:

а) Повозки, подвозящие и вызозящие или возвращающиеся нигде не должны встречаться: движение только в одну сторону, то есть по кольцу для каждой дивизии, б) Для каждого вида подвоза - свои дороги, отмеченные на всех поворотах особым знаком: для артиллерийского снабжения - красным; для санитарных перевозок (вывоз раненых) - белым с красным крестом; для интендантского довольствия (хлеб, походные кухни, продукты) - желтым.

Итого - 6 дорожных колец. При их пересечении они обязательно проходят одна над другой (по мосту).

в) Со стороны противника движение по этим дорогам нигде не должно быть видно. Для этого дороги в открытых местах идут в выемках или прикрыты искусственными земляными или растительными масками.

е) По достижению скрытности.

Отдельно и особенно подчеркивается необходимость полной тайны всех действий и секретных распоряжений. В основание этих мероприятий положено правило: о секретных данных должно знать как можно меньше лиц и узнавать о них только тогда, когда это становится совершенно необходимо для дела.

По этому вопросу наши писатели сообщают прямо невероятные вещи. Например, пишут, будто бы в Житомире (Штаб Ю/3 Фронта) о времени нашей атаки знали - "только три генерала и все евреи", а от последних будто бы узнали и офицеры. Как странно, что в Ровно (Штаб 8-й Армии) евреи, повидимому, ничего не знали, так как никто, как из наших офицеров, так, повидимому, и из австрийских - ничего не знал. А это доказывается фактами (см. дальше).

ж) О методах, предписанных для прорыва.

Это, конечно, вопрос важнейший.

Один из популярных в наши дни военных критиков утверждает, что на Ю/3 фронте ген.Брусилова было "отменено проявление, командирами инициативы в бою (все - по предварительному расписанию) и сделан обязательным "боевой порядок из многих, одна в затылок другой поставленных волн (взводы, роты, батальоны)".

У нас в 40-м корпусе я не видел ничего подобного, как в смысле запрещения личной инициативы, так и относительно построения рядов волн. Да для "волн", даже "взводных", а где уж там "батальонных", у нас и места не было (что читатель увидит из описания передового окопа и междуокопного пространства - см".дальше). Мы, 40-й корпус, ШТУРМОВАЛИ ПЕРВУЮ ЛИНИЮ ОКОПОВ ПРОТИВНИКА ОДНОЙ ВОЛНОЙ! Конечно, еще за несколько минут (даже - секунд) до начала штурма эти взводы, роты, батальоны и даже полки находились в убежищах в полном порядке и подтягивались в строгой очереди к предстоящему одновременному броску через бруствер в междуокопное пространство и далее, через бруствер противника (препятствием чему проволока - наша и противника - уже служить не могла: ее полностью уничтожили многие десятки тысяч разорвавшихся в ней 3-дюймовых гранат).

По почти полному отсутствию в наших передовых окопах убитых и раненых мы считаем, что через 1 1/2 минуты после начала штурма ни одного русского атакующего солдата там уже не было, и заградительный огонь, открытый артиллерией противника, лег на наши окопы впустую.

У ближайших наших соседей было, видимо, иначе, зато и потерь было много. Еще больше потерь было там, где укрепления в тылу первой линии оказались мало разрушенными, а неприятельский гарнизон - на высоте своего долга.

И еще больше, КОШМАРНО МНОГО пролилось крови там, где применено было открытое наступление пресловутыми "волнами", одна за другой, да еще "густыми" и даже "колоннами" по открытой местности, впереди своих окопов. Здесь была гибель атакующего и, конечно, без малейшего успеха.

Советский "ученый" в предисловии к книге Брусилова, изданной в Москве в 1963 г., однако, восхваляет этот метод атаки, как изобретенный гением Брусилова. Описание действий по этому методу одним из участников (оставшимся, по счастью, только искалеченным) имеется в статье "Стоход" полковника Сергеева в № 159 "Русского Инвалида". Но это было уже не в "Луцком прорыве", а в его позднейшем развитии, на р.Стоходе 15 июля (ст.ст.) 1916 г., при сверх-доблестной, но бесполезной гибели чуть ли не 90% состава Л.Гв. Финляндского полка и огромных потерях ряда других пех.полков Российской Гвардии.

Из этих немногих слов однако видно, что инициатива младших начальников вовсе не была отменена на Ю/3 Фронте. Но одни действовали согласно официальных наставлений Ставки (т.е. ген.Алексеева), а другие - в духе, проводившемся (еще в Русско-Японской войне) ген.Куропаткиным, Сухомлиновым, Бончем-Бруевичем (я сам слушал его лекции в Академии) и Брусиловым, судя по его книге.

Отсюда "ряды волн", запрещение личной инициативы, отсюда и разнобой в 20 имеющихся описаниях. Отсюда и то, что вместо полной победы в результате 1-й Мировой войны, мы получили советскую власть.