В своей замечательной статье "Конная атака" (Вестник Первопоходника № 9) полковник В.В.Черешнев пишет на стр. 6-й:
"Командир сотни, гвардеец полковник Рашпиль, выехав на установленную дистанцию вперед, повернулся в седле и, указывая в сторону противника, скомандовал:
" - Сотня в атаку - шашки -вон - рысью - марш! - и сразу же поднял своего большого гнедого коня В свободную рысь."
После описания, как по тяжелому раскисшему грунту кубанского чернозема была тяжела конная атака, Черешнев свидетельствует:
"Тут, собственно, и погибла наша сотня. Пал Рашпиль, многие юнкера; получил рану в грудь и наш взводный, подъесаул Чигрин; рядом со мною был ранен в руку подъесаул Помазанов".
Прошло четыре месяца. Из Ставрополя, от полковника Шкуро, я прибыл в Екатеринодар, чтобы в его партизанский отряд набрать казаков из Кубанского запасного полка. Не знаю почему, но я шел по Красной улице на север, уже за памятником 200-летия Кубанского Войска, когда я увидел шедшую мне навстречу громоздкую похоронную процессию с хором трубачей и Войсковым хором певцов. Процессия шла тихим шагом, торжественно. По христианскому обычаю я остановился, снял папаху и смотрел на печальный ход процессии, не зная, кого хоронят, но видя, что хоронят какое-то заслуженное в Войске лицо. И когда за гробом на катафалке пожилой урядник-конвоец с седою бородою вел высокого гнедого коня под седлом и под черным траурным чепраком, - я, заинтересовавшись, спросил: кого это хоронят?
- Полковкика-конвойца Рашпиля, что убит был в бою под Екатеринодаром 31 марта этого года, - ответил кто-то.
Умное животное, высокий гнедой конь "в летах" спокойно шел за гробом; его держал под уздцы старик-конвоец в выцветшей синей черкеске при красном бешмете. Мне сказали, что этот урядник-конвоец был эпохи Императора Александра 3-го, а может быть, - и Императора Александра 2-го. Родственник ли он был полковнику Рашпилю - я не знаю, но меня тронуло это внимание старого гвардейца к своему геройски погибшему молодому офицеру той же части войск, служить В которой считалось высшей честью на Кубани и на Тереке.
Гнедой же высокий конь "в летах", на котором служил и пал в неравном тяжелом бою полковник Рашпиль, — шел спокойно, не сознавая ни славы, ни трагедии своего былого седока, хотя взоры многих - ох, как многих! - и мои лично в спокойном шествии "высокого гнедого коня" видели именно и славу и трагедию полковника Рашпиля, которая зрительно переносилась на эту благородную лошадь.
